Прислонившись к стене неподалеку от ворот, Конан бросил взгляд на юношу. Так вот кто был с Деянирой этой ночью! Этот сопляк ласкал ее прекрасное тело… Ему она отдавалась сегодня-Дикая страсть молодого животного, не терпящего рядом с собой соперника, переполнила варвара, ярость горячей волной разлилась по телу, напрягла живот, сжала в кулаки руки. Ноги сами напружинились для прыжка, — и вот он уже стоит перед стражниками, обнажив меч и яростно сверкая глазами. Вид разъяренного киммерийца был настолько страшен, что даже видавшие виды стражники в первый момент растерялись. Конану этого оказалось достаточно, чтобы двумя взмахами меча перерубить факелы — и вот они уже с шипением гаснут, отброшенные в сторону…

Маленькая площадь огласилась звуками боя. Хриплые выкрики, звон стали, стоны — все это было привычно, и горожане затаились, думая лишь о своей безопасности.

Но длилось это недолго, И вот уже Конан, тяжело дыша, смотрел на то, что осталось от двоих дюжих стражников — разбросанные обломки доспехов, мечи, изрубленные тела… Его взгляд различил у стены шевельнувшуюся тень. Гнев вспыхнул в нем с новой силой.

Конан подскочил к стене и за плащ выволок на середину площади дрожащую фигуру. Луна, выглянувшая из-за облака, осветила бледным светом молодое, искаженное ужасом и ненавистью лицо, богато изукрашенную одежду. Гнев и презрение смешались в душе варвара. Этот сопляк не стоил того, чтобы марать об него клинок!.. Но внезапно тот, опомнившись, выхватил меч — и бой закипел с новой силой.

Хоть Конан и думал с презрением, что богачи в своих дворцах не имеют понятия о настоящих битвах, теперь ему пришлось убедиться в обратном. Его противник, легкий и гибкий, молниеносно парировал удары, нападал ловко и уверенно, его меч нанес Конану несколько чувствительных царапин. Такой противник внушал уважение, такой бой приносил наслаждение, и Конан, забыв о Деянире, весь отдался битве, ничего другого не видя и не слыша.

Постепенно юноша, более хрупкий и изнеженный, стал уставать, его удары сделались менее точны. И вот последний вскрик — и меч торчит в его груди… Конан выдернул клинок, вытер его об одежды противника, убрал в ножны и собрался было уносить ноги. Но тут его взгляд упал на богато расшитый кошель на поясе убитого. Вот и добыча, можно будет повеселиться, ночь еще только началась!.. Неслышными шагами Конан двинулся прочь, держась в тени стен.

На постоялом дворе, как обычно, шла разгульная жизнь. Хозяин только успевал поворачиваться. В воздухе висела плотная завеса дыма, тянущегося от жаровни, пахло горелым мясом, кислым вином, разгоряченными телами — но никто этого не замечал. Кто играл в кости, кто тянул вино, кто рассказывал о своих похождениях, вызывая взрывы хохота и одобрительные возгласы. Возле самых удачливых увивались девушки — это был их промысел, их работа.

Конан вошел в харчевню и осмотрелся в поисках свободного угла. Несколько приятелей подняли головы от кружек, и, увидев его порванную одежду, запачканную кровью, заулыбались:

— Ого, наш северянин опять угодил в переделку! Ну как, есть добыча?

Конан потряс кошельком, и хозяин немедля бросился расчищать столы, спихивая на пол самых пьяных постояльцев. Киммериец, довольный, опустился на скамью, девушки с двух сторон повисли у него на шее, и гулянка началась с новой силой.

Почти до рассвета гудел постоялый двор. Но вот гуляки расползлись кто куда, зал потихоньку опустел. А Конан все еще сидел, пил вино и вспоминал недавний поединок. Руки еще помнили напряжение схватки, глаза угрожающе щурились… Ничто не доставляло варвару такого наслаждения, как хорошая драка, ощущение опасности и риска!

Вдруг кто-то потянул его сзади за тунику. Ткань прилипла к ране, ощущение было не из приятных, и Конан резко повернулся, чтобы как следует проучить наглеца. Но кулак, занесенный для удара, застыл в воздухе. За спиной у него стоял карлик, ненамного выше половины человеческого роста. Его одежда — туника, сандалии, пояс, на котором висели меч и кинжал — выглядела нелепо на столь несуразном существе… однако смех застрял в горле у Конана, когда он внимательнее разглядел незнакомца.

Квадратное короткое туловище карлика напоминало кряжистый пень. Руки, непомерно длинные, и ноги, слишком короткие для взрослого человека, играли буграми мышц, выдавая огромную силу. Голова сидела прямо на плечах, космы волос непонятного цвета свисали на грудь. Лицо же, крупное, с орлиным носом, твердыми губами, лохматыми бровями над маленькими живыми глазами, было лицом воина и невольно внушало почтение.

— Ты — Конан-киммериец? Меня зовут Зурр-аль-Асар. Мне говорили, ты берешься за самые рискованные дела и всегда выполняешь то, что обещал. Такой человек мне и нужен. Как ты смотришь на то, чтобы провернуть вместе со мной одно дельце? Внакладе не останешься, обещаю.

Конан с сомнением хмыкнул, глядя на коротышку. Что-то насторожило его в речи и манерах незнакомца — но в голове гудело от выпитого, и сосредоточиться на столь смутных ощущениях было трудновато. К тому же он давно сидел на мели, ничего стоящего пока не подворачивалось. Почему бы не послушать, что ему предложат? В конце концов, уже не раз и не два самые интересные приключения начинались для него именно таким образом.

Он плеснул карлику вина из кувшина и пожал могучими плечами.

— Рассказывай.

Все тем же уверенным, не терпящим возражений тоном, что с самого начала так не понравился Конану, тот начал говорить:

— Ты поедешь со мной. Когда будем в горах, я расскажу тебе, что нам предстоит сделать. А пока…

— Постой, постой! — с громовым хохотом перебил его киммериец. — Так твое дело не в городе? И ты хочешь, чтобы я тащился с тобой невесть куда, в какие-то горы?! Да никакого золота не хватит, чтобы выманить меня из Шади-зара! Здесь у меня есть все, что мне нужно. И уезжать я никуда не собираюсь.

Коротышка выглядел обескураженным.

— Но ты даже не выслушал меня до конца! Тебя ждет богатая награда. Ты ничего не слышал о сокровищах монастыря…

— Сокровища! — Конан рассмеялся пуще прежнего.— Да у меня здесь каждую ночь свои сокровища! Ты бы лучше…— Он не успел договорить, прислушался… И вдруг схватился за меч и бросился к выступу стены за жаровней.

Несколько до зубов вооруженных стражников ворвались в харчевню, двое встали у двери, никого не выпуская, а один, в сверкающих доспехах, с богато украшенной рукояткой меча, подошел к хозяину и, схватив его за грудки, заорал:

— Ты, гнусная скотина, содержатель воровского притона, говори немедленно, кто сегодня ночью шлялся по городу! Убит сын наместника, и чувствую я, что твои молодцы кое-что знают об этом! — Тут его взгляд упал на стол, за которым только что сидели Конан и карлик, стражник вскрикнул и отшвырнул хозяина. Шагнув в сторону, он схватил богато расшитый кошелек, уже почти пустой.

— Кошелек с гербом наместника! Ты, покрыватель убийц и воров, ответишь головой, если не скажешь, кто платил тебе этими деньгами! — И он занес меч над скорчившимся в углу хозяином. Тот дрожащей рукой указал в угол, где прятался Конан. Понимая, что пора уносить ноги, Конан изо всех сил надавил плечом выступающий камень за спиной. Часть стены плавно отодвинулась в сторону, и открылся узкий темный ход. Юноша давно знал о нем, но пользовался им впервые. Вдруг Конан услышал за спиной чье-то хриплое дыхание, схватился за меч — и в эту минуту камень встал на место, оставив их в полной темноте.

— Убери меч, это я, Зурр-аль-Асар! Мне тоже незачем встречаться со стражниками. Пойдем посмотрим, куда ведет эта нора!

В узком коридоре было темно, хоть глаз выколи, но Конан как будто кожей чувствовал, где начинаются ступеньки, где из стены торчат острые камни, где поворачивает лаз. Внезапно пол резко пошел вниз, они почти скатились на маленькую площадку и увидели, что где-то впереди пробивается тусклый свет, вселивший в беглецов надежду, что там может быть отверстие. Подойдя ближе и убедившись, что это и есть выход, правда основательно заросший колючими кустами, Конан раздвинул жесткие ветки и выглянул наружу. Никого. Кругом тишина. Неяркий свет утренней зари освещал овраг, куда горожане сбрасывали мусор. Спустившись по склону, Конан и карлик двинулись вперед, с хрустом давя черепки и увязая в отбросах.